Православие и Ислам

А. Муравьев

Каких друзей ищут на Востоке?
(О книге Архиепископа Владимира (Икима) «...А друзей искать на Востоке. Православие и ислам: противостояние или содружество?»)

Московское издательство "Вагриус" выпустило весьма знаменательную книжку, автор которой архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Василий Захарович Иким), "как православный архиерей", обращается к "христианам и людям доброй воли" с целью благой и весьма похвальной – избавить ислам от клеветы, а своих адресатов – от "смертоносного греха". Этот страшный грех состоит ни много, ни мало как в соотнесении ислама с "фундаментализмом" и той экспансивной политикой, крайним выражением которой обычно считают политический экстремизм и даже террор.

Автор стоит на довольно оригинальной точке зрения: он заранее оговаривается, что не является "гипер-экуменистом", ибо не измышляет нового супер-учения. Он считает, что у каждого "своя" правда. Перед читателем с самого начала уничтожается религиозный критерий, а вместо него поставляется голая политическая прагматика: мы хотим строить цветущий мир во всем мире, а религия как таковая здесь не причем. Строго говоря, религия в такой политико-прагматической перспективе предстает только как определенная система нравственных установок. Главным критерием является ее "традиционность" -- как есть православные "по рождению", так есть и мусульмане "по рождению", которые "ничем не хуже", потому что "такими родились". Никакое миссионерство между ними невозможно, а то "все поссорятся".

Собственно религиозные взгляды архиепископа Владимира (Икима) вполне укладываются в рамки некоей религиозной "теории относительности", иначе говоря, он считает, что и ислам, и христианство исповедуют одного и того же Бога и идут к одной цели, но разными путями. Эти взгляды совершенно естественны для светского политика и международного общественного деятеля, однако в случае христианского епископа ставят ряд проблем. Так несколько неясно, почему иерарх говорит об "исламе и христианстве", а не о "среднеазиатских государствах и России". Дело, видимо, в том, что ислам – это факт международной политики в регионе, а автор книги просто составляет политическую шпаргалку. Хотя все не так просто. У автора есть и свои замаскированные религиозные предложения, и своя политология.

Посмотрим по внимательнее сперва на идеологемы проводимые автором.

Идеологема первая: во всем виноват "Запад".

Старательно разоблачая "миф об исламской угрозе" (стр. 5), автор проталкивает вполне конспирологическую идею мирового заговора Запада против Востока.Так, он пишет: "Мировая закулиса хочет насадить вражду между христианством и исламом", говоря о том, что если б не Запад, то все бы было прекрасно. Этот мираж под названием "Запад" включает также и всенепременный "жидо-масонский элемент": терроризм, оказывается, на Восток привезли евреи, а "Израиль начался с терроризма, опираясь на могущество Запада". В. Иким выстраивает целую комбинацию на основе тезиса, что "неприязнь, которую мусульманский мир питал к Западу в связи с ближневосточным конфликтом, Запад пытался канализировать в сторону православных народов", что в переводе на язык действий обозначает, что "Запад" делает бедненьких православных козлом отпущения. Проводником влияния "мерзкого Запада" автор называет "западных христиан": римо-католиков и протестантов. Эти религиозные отщепенцы в силу узости сознания и ангажированности "мировой закулисой" занимаются миссионерством среди мусульман. Именно таков "первичный" тезис политический, из которого вытекает "вторичный" тезис религиозный: "А вот Православие не обращает мусульман". В конспирологическом запале архиеп. Владимир доходит до утверждения о том, что "советское вторжение в Афганистан инспирировано западными спецслужбами" с целью поссорить РПЦ и мусульман. Правда здесь состоит в том, что внешняя политика, которую проводили США до 11 сентября, строилась на инструментализации "политического ислама" с целью сохранения американской гегемонии в мировой внешней политике.

Идеологема вторая: ислам – не агрессивная, а мирная религия (вроде Православия).

Для обоснования этой идеи архиепископ Владимир пускается в историко-религиозные экскурсы. Методика выбрана правильная: приняв в качестве исходной посылки, что никто из читателей толком не знает ислам, автор высыпает изрядную долю джентльменского набора мусульманской апологетики. Тут и противопоставление "чистого" ислама Мухаммеда позднейшим извращениям, и противопоставление "негуманных" арабов "гуманным" тюркам, и развернутая атака на ваххабизм, и, наконец, апологетический очерк всеобщего благоденствия при Халифате. Не надо быть исламоведом, чтобы усомниться в исторической корректности большинства этих построений. Во-первых, следует помнить, что ориентируя своих соратников на завоевание всего обитаемого мира и превращения его в умм-уль-ислам, Мухаммед не мог обойтись одними прекраснодушными "духовными советами", а заложил основы того учения, которое называется обычно "политическим исламом". Смысл его достаточно прост: вся обитаемая земля должна стать исламской. Автор пишет, что "арабские завоевания имели характер миссионерских военных походов", после чего сам же и признает, что манихеев, например, просто убивали, что на взгляд автора оправдывается странным утверждением: "Манихейство – это сатанизм". Существование тех самых ахль-уль-китаб, о которых долго и с восторгом говорит автор, возможно лишь как временное явление, и к тому же все эти зиммии должны были облагаться суровыми налогами хараджем и джизьёй, не могли ездить на лошади, не должны были строить церквей, проповедовать христианство мусульманам, носить крест, но зато должны были разговаривать с мусульманами, смотря в землю. Что касается антиарабизма, то он объясняется неожиданно просто. Автор несколько раз проговаривается, называя в качестве своего источника концепции Л.Н. Гумилева. Тюркоцентристские концепции этого оригинального геополитического мыслителя "на голубом глазу" репродуцируются архиепископом. Оказывается, что все зло произошло от арабов, из массы которых родился ваххабизм. Но влияние гумилевщины виднеется и в концепции "вредных этносов", к которым, безусловно, относятся евреи и условно – арабы. Из среды арабов-саудитов произошла "ересь ваххабизма".

Вообще говоря, интересно распределение понятий "ересь-ортодоксия", проведенное в книге. Так, абсолютно ненаучная концепция "желтого крестового похода" несториан получает значение одной из главных причин радикализации ислама по отношению к христианам. Злые "еретицы"-несториане, оказывается, виновны в антихристианской политике Халифата, равно как злые "еретицы"- "папы вбили клин настороженности" между мусульманами и христианами, а еще более злые протестантские проповедники теперь своими проповедями и лекциями среди мусульман сеют вражду.

Возвращаясь к исламу, можно выразить осторожное сомнение в существовании, например, "благотворного влияния мусульманства на чеченский народ" (с. 10), ибо, как известно, исламизация Кавказа – дело относительно недавнее (XVII -- XVIII вв.) и имело оно место именно в форме очень радикальной и весьма мало привившейся, так как языческие верования у вайнахов очень живы и поныне. Кроме того, в самой Чечне археологи находят следы христианских миссий, что позволяет говорить о раннем присутствии христианства в этом уголке Кавказа. П. Услар, например, говоря об исламизации черкесов, пишет: "После падения Константинополя... черкесы вошли в тесные отношения с турецкими и крымскими мусульманами... Усилившись, исламизм прибег местами и к гонениям. Муллы начали теснить христианских священников: многие из последних были убиты, книги их сожжены, пастырские жезлы расхищены... Исламизм приспособлялся к ненависти, возбудившейся к нам в туземцах". Иначе говоря, именно ислам был тем средством, которое придало ненависти к захватчикам конфессиональный характер. Рассуждения же архиеп. Владимира о сути такого явления как фундаментализм поражают своей легковесностью. Так, он заявляет, что "фундаментализм по сути – обрядоверие подобно русскому старообрядчеству". Мало сказать, что тут сложное социальное явление сводится к невежеству, вдобавок совершенно незаслуженно верность старым обрядам без остатка уравнивается с обрядоверием. Фундаментализм, утверждает автор, – "трагическая ошибка ислама". Это странное утверждение основано на гипотетической предпосылке, что исконный ислам – не фундаменталистский (само слово это появилось первоначально в применении к протестантскому богословию), а либерально-гуманистический.

Строго говоря, отношение христианства к исламу недвусмысленно и ясно сформулировано многими Отцами Церкви и авторитетами Православия. Как и многие суждения св. отцов о тех, кто находится за церковной оградой, эти формулировки поражают современного человека своим радикализмом. Так, преп. Иоанн Дамаскин, сам бывший арабом по рождению, в § 100 своего сочинения "О ста ересях" говорит о религии "измаилитов" как о "предтече антихристове". Чины принятия в Православие из ислама требуют от переходящего проклятий (анафем) на Мухаммеда, всех родственников его, на всех халифов и Корана и даже против "Бога Мухаммеда". Появление ислама в православном мире (например, св. Иоанном Кантакузином) традиционно оценивалось как "катастрофа".

Идеологема третья: Прекрасный Халифат и блаженство христиан под исламским владычеством.

Пытаясь уверить читателя своей книги в безоблачном сосуществовании ислама с христианами под властью Халифата вплоть до прихода еретиков-католиков с Запада и еретиков-несториан с Востока, автор опять занимается безграничной лакировкой и подтасовкой исторического материала. Говоря о современности, врхиеп. Владимир употребляет высказывания, которые могут произвести впечатление разве что на человека совершенно незнакомого с положением христиан на Ближнем Востоке и вообще в исламских странах: "Православные патриархи свободно действуют в исламских странах". Излишне говорить тут о явной передержке. Архиепископ пытается уверить читателя, что "в отношении миссионерства ислам – наиболее толерантная из мировых религий". И это притом, что в Халифате, как и в исламских государствах за обращение в христианство мусульманина христианину грозит смерть, а за обращение из христианства в ислам мусульманин поощряется государственной властью. Не проходит и дня, чтобы агентства новостей не сообщали о все новых притеснениях восточных христиан от властей исламских государств.

Хотя теперь и понятно, что книга архиеп. Владмира (Икима) носит явно политический характер, однако для полноты картины рассмотрим, хотя и кратко, то, что принято именовать богословскими взглядами автора. Настойчиво отрекаясь от "гипер-экуменизма", он старается разграничить религиозную политику от религиозных убеждений, говоря: "С точки зрения вероучения...[какого? – А.М.] религия – дело небесное, а нация – дело земное". Считая, что и Православие, и ислам сосредоточены на внутренней духовной жизни и не занимаются проповедью своей веры так активно, как другие конфессии, автор искажает действительность. Пытаясь убрать из сферы обсуждения понятие истины, он говорит: "Мусульманство – Закон, а христианство – Завет", что по его мнению ставит их в положение двух функций при одной истине – едином Боге ислама и христианства. Говоря "я часто бываю в мечетях и беседую с верующими", автор упускает из виду авторитетные в Православной Церкви 45-е и 65-е "правила апостольские", которые строго регламентируют поведение клириков в отношении нехристианских культовых зданий. Зачем заходит архиеп. Владимир в мечеть, как не для молитвы (само слово масджид происходит от корня сажада, поклоняться, молиться)? Ведь с мусульманами он может пообщаться и на улице, и в домах их... Увлеченный утопической картиной построения евразийского рая на земле, автор не считается с такими мелочами. Когда автор пишет: "Константин Леонтьев утверждал, что там, где контакт мировоззрений – там цветение", он просто подменяет понятия культурного расцвета расцветом религиозным. Есть много примеров культурного расцвета при духовном омертвении. Кстати, говоря о немиссионерском характере Православия, архиепископ сетует: "Всяческие "ревнители" обвиняют РПЦ в "омертвении" (с. 59), подразумевая, что эти "ревнители" и сами омертвели. Однако надо с прискорбием констатировать, что неоевразийские программы, подобные вышерассмотренной, есть как раз зримый знак духовного омертвения. А ведь архиепископ Владимир, например, является одним из основных авторов только что вышедшего сборника, посвященного 40-летию архиерейского служения Патриарха Алексия II.
Подобные книге архиепископа Владимира поиски путей сближения и мирного сосуществования государств с исламской и христианской традициями должны вестись исключительно в сфере культуры и политического диалога, в противном случае обе стороны вынуждены будут признать, что "модернизированное евро-христианство" и "модернизированный" ислам должны пересмотреть базис своего вероучения.

Обсудить статью на форуме

http://orthodoxy-islam.com/murav.htm